сон-7

Разговоры обо всем, что интересует. Околопсихологическая болтовня. Искусство, религия, подвиги ежедневного существования

сон-7

Сообщение Иван 30 янв 2017, 00:52

Напарник простодушно удивляется, как мне не лень идти в такую даль. Его мир, где отчаянные сорвиголовы ловеласничают и бомбят сытых коммерсов, все больше увлекает мое воображение. «Жаль, что сейчас не 90-е!» – звучит в голове его горькое восклицание.
– Если что, тарабань как следует, – напутствует он, выходя покурить на гранитное крыльцо. – Звонок вообще не слышно. Электрики там что-то не то подкрутили, бараны. Шуйцев сказал, завтра наладят.
Падающая до самого бульвара улица рассечена фонарным тенями на два ряда косых четырехугольников. Напротив нашей высотки, через дорогу, монументальное здание в духе сталинского ампира, с аркой в три этажа высотой (чтобы проехала пожарная машина с выдвинутой лестницей) и с такими внушительными колоннами портика, что позавидовали бы даже зодчие Древнего Египта.
Водительская напоминает люкс придорожного отельчика. телевизор размером с маленький бильярд, В зеркалах мелькают незнакомые строго одетые люди, фасады со стилизованными портиками и пилястрами, задранные вверх улицы, бледно-розовое негреющее солнце, кубы и конусы вязов в вязком как пастила тумане. Я уже слышу обрывки разговоров, где речь идет о продаже сексуальных эманаций населения нашим партнерам под землей и об установке в секретном тоннеле некоего пси-генератора, но это уже часть моего сна. Подскакиваю посреди ночи с пересохшим горлом, в стыдно-сладкой истоме. Только второй стакан газировки утоляет одурелую жажду. Заснуть больше не получается. Ум кристален, как ухоженный аквариум, и каждая мысль проплывает экзотической рыбой невероятной расцветки и формы. Что, если в цоколе кирпичной девятиэтажки на Ажиотажной, бывшей общаги, открыть ресторан в русском стиле? Назвать его, скажем, «Сытный ряд». Денег занять у дяди, можно под проценты. Нет, лучше заработать, допустим, строительным бизнесом. Завтра же подать объявление в какую-нибудь раскрученную газетку, а лучше – в несколько, с таким текстом: «Примем на работу плиточников, штукатуров-маляров, сантехников и т.п.» Фирму можно выдумать. Пусть думают, что они устроены официально, со всеми гарантиями. Идея! Офис арендую у брата в его директорском кабинете – всего лишь для нескольких собеседований. Уже пять утра. Фосфорический циферблат будильника, этот скелет времени, явно

Частокол огорода сменяет забор из бетонных плит с тремя рядами колючей проволоки. Ромбовидные оттиски переносят сознание в примитивную игру на старой приставке, где ходульный герой с мечом кромсает туповатых злодеев и получает бонусы здоровья и силы в виде ромбиков над головой. Ворота уже давно открыты: самый адский поток грузовиков выезжает с семи до восьми, я успеваю прошерстить его хвост. Дверца кузова-будки издает непристойный визг. Внутри – бастионы пивных поддонов, монолитные в темноте. Это последний. Вваливаюсь в теплое марево сторожки, коврик в сенях принимает резкие удары заиндевевших сапог. Пока Кузьмич, мой напарник, идет к шлагбауму встречать директорский джип и волгу логистика, переписываю в журнал под сегодняшней датой водительские номера и время отправления и подкалываю пропуска к бесформенной стопке на подоконнике. Синие сумерки мешаются с желатиновым светом потолочной лампы, вызывая мигренозное состояние, когда предметы обзаводятся рваными аурами, а перед глазами плавают бензиновые пятна разной яркости и длительности. Уютный голос отрапортовавшего напарника помогает войти обычное для нормального человека состояние условности внешнего мира и безусловности внутреннего. Для меня преграда между первым и вторым слишком тонка, будто мозг простирается за радиусом черепа. Самое страшное – первые два часа, когда каждый грубый окрик или даже просто сортирного сорта острота разрывают с таким трудом сотканный кокон твоей временной личности, которую после рабочей смены откладываешь, как пыльный реквизит. Разумеется, этот долговязый малый, понимающий тем быстрее, чем громче на него кричат, существует лишь в их воображении. Я не завишу от своего двойника-клоуна, что сносит попреки полуидиота Дымова, старшего смены, за то, что «систематически опаздывает», то есть, приходит не без четверти, а ровно в восемь, как и должен. Парочка задержек не в счет, пробки на дорогах не подчиняются его самодурству. Только что Дымов довольно благостно сообщил, что сегодня выдают зарплату и не преминул реанимировать трупно пованивающий анекдотец периода своей армейской службы. Двойник малодушно погыгыкал. Сейчас он стоит за моей спиной, ненужный. Раскормленное туловище отставного майора помелькало в окошке и пропало за складом. Знали бы вы, ветераны пивных посиделок, что за процесс происходит у вас под носом. Какое преображение готовится! Окунаюсь в сырой холод псарни, вываливаю любимцу Полифему весь обед и ужин. Сторожка уже нагрелась до человеческой температуры. Напарник обходит гигантскую территорию завода. Поднимаю рубашку перед зеркалом. Лирные струны ребер красиво ощериваются. Уже восьмой месяц на яйцах и воде, фрукты не в счет, а сил как у быка. Мудрый организм ищет других источников энергии и неизбежно претерпевает метаморфозу. Пользуясь одиночеством, делаю пистолетики. Грязная фанфара вернувшегося грузовика вынуждает меня прерваться и нацепить образ клоуна. Так как до сих пор поблизости может рыскать Дымов, поклонник бессмысленных схем, приходится проверять пустой контейнер – вдруг там экстремисты с автоматами.
Шлагбаум парализует, он опускается только с пятой попытки. Значит, ночью было не больше минус тридцати. Вид по другую сторону дороги всегда вызывает во мне странное щемящее чувство, будто находишься на пороге важного воспоминания, но, как только начинаешь его прозревать, дверца в мозгу наглухо захлопывается. Километры ржавых колосьев убегают в мреющий горизонт, где с неотчетливостью галлюцинации зыбятся кукольно-маленькие высотные дома. «Иди, грейся!» – машет рукой вывернувшая из-за склада сухопарая фигурка. Кузьмич – единственный охранник, не изнуряющий меня холостой болтовней. Мысли его столь же мутны и бесцветны, как глаза, он постоянно бежит из хлороформного их болота в какую-нибудь деятельность. Меня уговаривать не надо. Передаю ему беличью эстафету и отправляюсь пить чай. По обыкновению, сажусь за стол, открываю тетрадь, выпускаю из жил весь рассудочный флюид, «отстегиваю» конечности от мозга. Кисть вскакивает, как тарантул, хватает ручку и начинает писать – незнакомым, размашистым почерком с арабскими завитками в заглавных буквах. Меня никогда не привлекала спиритическая доктрина, по мне так автоматическое письмо – проявление спящих личностей. В каждом из нас гнездится множество разрозненных «Я», зародившихся в разные периоды жизни, при этом мы отождествляем себя только с одним из них.
«Привет тебе, идущий в вечный град» (Пауза.)
«Что за град?» (мой мысленный вопрос.)
«Пусть будет прозрение – так легче понять»
«И долго ли еще шагать?»
«Недолго. Внеси плату за вход»
«Что за плата?» (в недоумении.)
«Надо убрать ничтожество, мешающее достойным»
«Какое?»
«Дымов» (с нажимом, почти прорезая лист.)
«Как убрать?»
«Ночью, когда он потащится к стеллажам с катушками, проломи ему голову»
«Полный бред! Сдался мне этот дед. Да и не мешает он никому… «Достойным». Ха! – сформулировал! Где ж здесь достойные-то? Сплошная броуновская масса, я разве один мыслящий затесался, да и то, потому что дурак!»
«……….» (Конец связи.)
Удивительно, как иной раз веришь в сочиненную самим же фикцию! Я ведь беседовал с этим автоматизмом почти как с реальным собеседником. Он выражал мои собственные эмоции, перебродившие и подгнившие, а вечный град – вероятно, кривое отражение проповеди фанатика-иеговиста, который буквально поймал меня в ловушку, запрыгнув со мной в битком набитый автобус.

Кое-как прополз день. Грузовики стояли в гараже. Ворота были закрыты, собаки выпущены. Дымов, смешавший меня с навозом из-за того, что я открыл шлагбаум «пришельцу» (до сих пор не могу запомнить машины сотрудников завода и фирм-арендаторов), укатил восвояси. Настали благословенные часы. Кузьмич, откинувшись в кресле, смотрел «Частный детектив». Я сидел за столом и ловил в фокус внимания циферки задачника по высшей математике. Идея сделаться ученым не оставляла меня даже после отчисления из университета, хотя примитивные задачки едва ли могли способствовать ее воплощению. Окно давно почернело. Свет ночника походил на подсолнечное масло, иксы и игреки в нем поскальзывались и уплывали куда-то за грань сознания. Моя голова второй раз рухнула на стол, я не решил даже страницы, зато знал, что Аля изменяла мужу с продавщицей бутика. Кузьмич расплылся в своей жуткой деревянной улыбке: «Чего ты хочешь! Мозгов-то нет, баба».
Набросив куртку, я уже стоял на пороге морозной тьмы, готовый отправиться на обход, когда захрипел телефон. Снисходительный голос Калгашина сообщил, что без меня не решается важный научный спор. Мне ничего не стоило отказаться, но ряд предшествующих фиаско делал полное крушение сладостным и желанным. Нет, не сегодняшний день станет точкой отсчета новой жизни!
Кузьмич великодушно махнул рукой на мой вопрос, можно ли немного задержаться. Я вышел. Мои легкие с наслаждением всосали освежающий холод. Где-то незримыми тенями бегали наши собаки, всегда непредсказуемые и опасные. Пепельный куб горсткой праха проступал на холодном кострище ночи.
Иван

 
Сообщений: 17
Зарегистрирован: 10 июл 2012, 01:22

Вернуться в Разное


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron